Я шел к тебе, но потерялся.

[Tori Ame]

Название: Я шел к тебе, но потерялся.
Статус: В процессе
Автор: Мое собственное, непотыренное
Персонажи: Хенсын/Кикван, Чунхен
Рейтинг: Пока что PG-13
Отказ от прав: Права не качаю, ибо скромен и неприхотлив, но китайская разведка доложила, что все так и было.
Саммари: В дом к своему другу Чунхену, Хенсын ходит как на работу: каждый день, но однажды в этот дом приезжает "младший брат из Англии" и начинает испытывать терпение Хенсына. Куда же их обоих это терпение заведет?

1 глава.

1 глава.
После очередной гулянки Хенсын не смог дойти домой. Не было сил. После гулянок у Хенсына вообще никогда ничего не было: ни сил, ни денег, ни новых часов, которые он из-за этих гулянок покупал каждую неделю. Куда они девались, Хенсын не знал, а точнее сказать не помнил. Последнее, что он всегда помнил, это четвертый стакан соджу, а потом темнота. А после темноты он всегда оказывался в доме своего друга – Чунхена. Конечно, стоит упомянуть, что дом Хенсына находился ближе, чем дом Чунхена, но ведь если он пойдет домой, то с утра ему никто не принесет стакан воды и таблетку от головы, потому что Хенсын жил один, как сыч. Это было главным предлогом, чтобы завалиться среди ночи к своему лучшему другу и упасть к нему в объятия со словами: «Я пришел к тебе на чай». После этого снова была темнота, а потом душераздирающее утро с головой, в которой маршировал батальон солдат. Это утро субботнего дня ничем не отличалось от предыдущих. Хенсын проснулся с деревянной головой и был даже не в состоянии разлепить глаза. Он перевернулся с левого бока на спину и простонал от того, что левую руку схватила судорога от долгого лежания на ней. Он тихо ругнулся и вдруг услышал шаги около дивана. Хенсын никогда не доходил дальше дивана в зале, потому что ступеньки казались страшным чудовищем, когда голова кружилась на 360 градусов вокруг своей оси. Приняв эти шаги за поползновения друга, он пробубнил:
- Чунхена-а, принеси мне воды, а то голова трещит, как орех.
Но вместо привычного: «Сейчас», он услышал:
- Иди сам себе налей воды, пьянь. Удачи тебе добраться до кухни и не спотыкнуться.
А затем громкие шаги вверх по лестнице. Хенсын как мог быстро сел и пальцами разлепил глаза. Рядом никого не было. Он не мог поверить, что Чунхен отказал в помощи своему почти умирающему другу. Но в следующий момент в зал вошел Чунхен со стаканом воды и таблетками.
- Чунхен? Ты же ушел наверх.
- У тебя уже галлюцинации? Я тебе говорил не пить столько? – друг бы покрутил пальцем у виска, если бы у него не были заняты руки.
- Да я тебе честно говорю. Ты послал меня на кухню и ушел наверх, - в подтверждение этого Хенсын потыкал пальцем на лестницу.
- А, - вдруг вспомнил Чунхен. – Это не я был, наверное. Я забыл тебе сказать, что сегодня возвращается мой брат с учебы в Англии. Ну вот, он вернулся.
- У тебя есть брат? – ужаснулся Хенсын.
- А что у меня не может быть брата?
- Но ты никогда о нем не говорил, - Хенсын нахмурился и сложил руки на груди.
- А ты не спрашивал. Зачем мне было рассказывать, если ты не интересовался? – Чунхен сунул ему в руки стакан и таблетки и сел рядом.
- Как так вышло, что мы знакомы три года, а я ни слухом, ни духом про твоего брата? – Возмутился Хенсын.
- Младшего, - невозмутимо ответил Чунхен.
- Да без разницы! – Хенсын махнул рукой и чуть не облил друга водой.
- Не маши клешнями, пей воду, или у тебя голова уже не болит?
- Болит, - тут же успокоился возмущенный.
- Но только это, я тебе сказать хочу, что бы ты не влюблялся в него, окей?
Хенсын моргнул и странно посмотрел на Чунхена.
- Не волнуйся, если он похож на тебя, то я даже не посмотрю в его сторону, – заржал он.
Чунхен вздохнул и почесал затылок.
- В том-то и дело, что не очень похож.
Хенсын только было открыл рот, что бы ответить очередную глупость, как его прервал голос, доносившийся с лестницы.
- Чунхен! Где тебя черти носят? Я же звал тебя двадцать минут назад!
А после этого на Хенсына нашло затмение. Такое затмение, что казалось, свет всего мира светил только на лестницу. Сверху к нему спускался чудесный субъект. Ну как к нему…он спускался сюда, ища своего брата и до Хенсына чудесному субъекту дела не было абсолютно никакого. А Чунхен посмотрел на друга и горестно вздохнув, прошептал:
- И этот несчастный втрескался.
А несчастный себя несчастным не считал – он во все глаза пялился на спустившегося парня. Это был, как мысленно назвал его Хенсын, «мальчик» примерно одного с ним возраста, но чуть меньше ростом. Одежда его не блистала закрытостью: белая футболка с широким вырезом сползла, выставив наружу, туманившее взгляд Хенсына, загорелое плечо. Майку мальчик завязал узлом на боку и Хенсын тут же облюбовал подкачанный животик субъекта. Штаны его висели на бедрах, хотя Хенсын мог поклясться, что они висели на честном слове, они были длинные и мальчик почти наступал на них, спускаясь по лестнице, норовя стянуть их с себя, а Хенсын того и желал, потому, что вида оголенного живота ему показалось мало. Иногда бывает так, что наличие безупречного тела компенсирует отсутствие красивого личика, но Хенсын видел, что и с личиком у мальчика все в порядке. Пухлые губы, аккуратный, красивый носик и большие, теплые глаза. И довершали всю эту картину черные, торчащие в разные стороны волосы. Это придавало образу субъекта еще более сексуальный вид. Как будто только что кто-то тянул этого мальчика за волосы…и стягивал с него майку…и…и…Хенсын сидел и лыбился, как малолетняя школьница, листающая журнал с порнографическими картинками.
- Чунхен, у этого чувака сейчас слюни капать начнут, - мальчик указал пальцем на, трескающегося от счастья, Хенсына.
- А я тебе уже говорил, что одеваться скромнее надо, - покачал головой Чунхен. – Даже дома. Вдруг у нас гости.
- Как хочу, так и одеваюсь. Я не буду заворачиваться в паранжу каждый раз, когда ты приводишь домой своих пьяниц – дружков.
- Кикван! Следи за языком!
«Ах, вот какое имя носит этот чудесный мальчик» - подумал про себя Хенсын, все еще находясь в состоянии эйфории.
- Хотя бы с моими друзьями веди себя прилично, - продолжал возмущаться Чунхен.
- Он с утра валялся у нас на диване и требовал от меня воду. А я впервые в жизни его вижу! Все что я мог ему дать это парочку люлей. Поэтому будь благодарен, что я такой добрый и не выставил его за дверь с ноги, чтоб он катился к черту на рога.
Хенсын вынырнул из оцепенения от этого монолога. Как это чудесное создание может быть таким грубияном?
- Эй, чудесный мальчик, ты не можешь так ругаться, - пробубнил Хенсын.
- А кто мне запретит? Ты что ли? – мальчик нервно передернул плечами.
- Чунхен-а, это что, твой брат? – с сомнением спросил Хенсын.
- Да, и именно поэтому я предупреждал тебя насчет любви, - Чунхен не был уверен, что эти слова помогут теперь.
- И этот в меня влюбился? Чунхен, ну почему твои друзья все такие одинаковые? У них на мне свет клином сошелся что ли? – скучающим тоном спросил Кикван.
- Мне кажется, что надо мной жестоко подшутили, - пробубнил Хенсын.
- Ты уже во мне разочарован? – удивился Кикван.
- Просто твой ужасный характер не вяжется у меня с твоей внешностью.
- Ну, вот и славно. Сразу минус один поклонник, - посчитав разговор законченным, Кикван повернулся к брату.
- Ты рано сбрасываешь меня со счетов мальчик, - с этими словами Хенсын встал с дивана и нетвердым шагом пошел к входной двери.
- Эй, как ты доберешься до дома? – хотел его остановить Чунхен.
- Ногами, - коротко ответил Хенсын и вышел, хлопнув дверью.

Хенсыну казалось, что над ним жестоко пошутили. Ему казалось, что жизнь все время только и делает, что шутит над ним. Каждая его влюбленность заканчивалась вот так. Красивая внешность – отвратительный характер. Обычно, такие отношения Хенсын обрывал сразу же, потому что не терпел такой тип людей. Но иногда все же пытался что-то предпринять¸ что-то поменять, но в итоге эти люди проявляли всю стервозность своего характера и бросать их становилось в два раза больнее. Неужели это случилось в очередной раз? Ему снова придется бросить все, даже не начав? Это уже бесило. Голова болела уже не от выпитого ночью спиртного, а от мыслей, которые беспорядочной кучей толпились в голове Хенсына. Нужно было прийти домой и срочно залезть под холодный душ.
Домой Хенсын приходил не так часто, как думал. Понял он это, свернув не в том переулке и зайдя в тупик.
- Черт бы побрал...кого-нибудь, - выругался Хенсын и развернулся. – Надо домой чаще заходить. Но теперь-то уже я точно буду проводить больше времени дома. Ведь в доме Чунхена теперь живет этот грубиян.
Хенсын правда свято верил в то, что он больше ни ногой в дом своего друга, но все-таки с горем пополам отыскав свою маленькую квартирку в этом треклятом огромном городе, понял, что погорячился с выводами. Побродив по своей комнатке, длинной в двадцать шагов, он выяснил для себя, что даже на диване в зале дома Чунхена ему спится куда приятней, чем в кровати своей собственной квартирки. У Чунхена был частный дом, двухэтажный. Откуда Чунхен его взял, Хенсын не интересовался – может, достался в наследство, а может он убил настоящих хозяев и спрятал их тела в подвале, но всяко не сам заработал. Хенсына это не особо волновало – этот дом был теплый и уютный. Снаружи он был обшит деревом и от того больше напоминал загородную дачу, чем жилой дом. Крыша его была покрыта красной черепицей, из-за этого Хенсын иногда называл дом «жилищем гномиков». Но по размерам дом превосходил гномичьи домики раз в восемьсот и вмещал в себя пять спален, кухню, два туалета, бассейн и еще кучу помещений, о предназначении которых Хенсын даже не догадывался. Если сказать честно, то за три года их с Чунхеном знакомства он не во все комнаты то и заходил. Частый периметр его хождений ограничивался маршрутом диван-туалет-кухня-туалет-диван. И все…Но, несмотря на это, дом этот Хенсын считал почти своим родным. Сложно представить сколько головных болей они вместе с ним пережили. А теперь в уютном доме поселилось существо именуемое «младший брат из Англии» и теперь этот дом можно было приравнять к преисподней.
Но даже это не помешало Хенсыну на следующий день припереться туда снова. Он пришел в обед, когда солнце нещадно пекло его рыжую макушку. Вместо того чтобы, по привычке ломиться в дверь, как стадо пещерных людей, Хенсын культурно позвонил в звонок. Потом позвонил второй раз. Третий раз. Ноль реакции. Хенсын более настойчиво постучал в дверь. Потом постучал кулаком. Только замахнувшись на дверь ногой, Хенсын услышал тихий щелчок, а вслед за этим дверь медленно отворилась, и Хенсын чуть не хлопнулся в обморок на лестницу, от того, что он увидел. В дверном проеме стоял Кикван. От воздуха его тело отделял лишь тонкий халатик, призывно распахнутый на груди. Голова Киквана была мокрой и вода, падая с кончиков волос, приземлялась на обнаженную грудь и, медленно скользя вниз, исчезала за тонкой тканью халатика. Хенсын снова впал в прострацию, но из блаженных мыслей его вырвал голос:
– Что тебе опять нужно? – Хенсын встряхнул головой, сбрасывая наваждение.
– Каждый раз смотрю на тебя и забываю, про твой паршивый характер. Но стоит только тебе открыть рот, как я начинаю проклинать судьбу за то, что ты попался на моем пути, - пробубнил Хенсын и, отодвинув с прохода Киквана, зашел в прихожую. – И вообще, сначала нужно было поздороваться.
- Да вертел я ваши приветствия – тут же отозвался Кикван. – Я не здороваюсь с незнакомыми дружбанами своего брата.
Хенсын не уставал диву даваться с этого мальчика.
- Ты там в своей Англии с кем-то не тем общался… Почему именно с дружбанами?
- С кем я, где общался – не твое дело. Я всю жизнь был таким, если ты про мой характер…А потому что все они, в конце концов, пытались затащить меня в постель.
Хенсын посмотрел на внешний вид Киквана и задумался.
- Ах, ну да, как же это я сам не догадался.
- Ты намекаешь на то, что я выгляжу, как мальчик легкого поведения? – резко выпалил Кикван.
- Мальчик, ты выглядишь, как самое прекрасное существо на этой планете. Мне так хочется просто прикоснуться к тебе и ощутить нежность твоей кожи, но я боюсь, что из нее тут же вылезут колючки и пронзят мои пальцы.
Кикван замер в оцепенении. Таких слов ему еще никто никогда не говорил. Он даже не надеялся их когда-нибудь услышать. Он бы даже расплакался от счастья, если бы характер снова не вылез вперед.
- Задабриваешь меня, да? Тоже хочешь затащить меня в койку?
- Как же тебя жизнь потрепала, если тебе везде маньяки – извращенцы мерещатся, - спокойно ответил Хенсын. Конечно же он хотел затащить Киквана в постель, но он бы никогда в этом не признался.. Да и хотел он этого исключительно после согласия Киквана, потому что хотел завладеть не только его телом, но и его сердцем. Конечно, характер у Киквана был не сахар, но об этом Хенсын подумает, когда этот парень будет у него в распоряжении.
- Слушай, парень… - отозвался Кикван.
- Хенсын, - перебил его старший.
- Что?
- Это мое имя. И чтоб ты знал – я старше тебя, поэтому проявляй уважение.
- Да мне пофигу как тебя зовут, просто держись от меня подальше, - прошипел Кикван сквозь зубы.
- Не думаю, что смогу это сделать, - покачал головой Хенсын. – Ты ведь знаешь, что я втрескался в тебя по уши.
- Неужели так сильно? – даже неожиданно для самого Киквана это признание потешило его самолюбие и в груди приятно потеплело.
- Ты не представляешь, насколько, - вздохнул Хенсын и осмотрелся по сторонам. - Где твой брат?
- Откуда я знаю? С утра был тут. Я его не пасу, поэтому понятия не имею, где его нелегкая носит.
Хенсын посмотрел на Киквана и вздохнул. А затем ушел. Кикван остался в недоумении.
- Признается в любви мне, а повидаться приходит с моим братом? Что за мутная личность? – Кикван передернул плечами и ушел в ванную.

На следующий день Хенсын пришел в гномичий домик, как на работу. Ровно в 9.00. И снова осыпал проклятиями свою рыжую голову, потому, что Кикван открыл ему дверь в еще более раздетом виде. Судя по всему он спал или только что встал, потому что тело его прикрывала только, намотанная на бедра простынь.
- Мммм…Поклонники ко мне еще по утрам не приходили, - протянул Кикван.
- А я не к тебе, солнце мое. Братишка твой дома?
Кикван нахмурился и, махнув рукой в сторону кухни, ушел к себе в комнату – на второй этаж. Хенсын взглядом проводил его спину, не забыв отметить, как красиво простыня обтянула попу Киквана.
- Ух, жарко что-то. Чунхен печь, что ли топит? – Хенсын помахал на себя рукой и пошел на кухню. Зайдя туда, тут же, не здороваясь, прошагал мимо Чунхена к холодильнику.
Поздоровался он, только выпив пол бутылки холодного сока.
- Привет, ты дрова, что ли палишь?
- Привет, да конечно, они только что догорели в раковине.
- Что за глупые шутки?
- Что за глупые вопросы?
- Ладно, ладно проехали. Куда ты собираешься? – Хенсын кивнул на, разложенные на столе, коробочки для еды.
- Мы с Кикваном едем за город – на ферму нашего дяди. Поздороваемся с родственниками и заодно проведем выходные на природе.
- О, я с вами. Пойду упакую свою зубную щетку.
Чунхен даже возразить не успел, как Хенсын уже скрылся из кухни.
- Не думаю, что Кикван будет в восторге, но с этим бараном разве поспоришь? – вздохнул Чунхен и продолжил собирать еду в коробочки
Щетка Хенсына была в ванной на первом этаже, потому что зачастую второй этаж был ему не по силам. Он привык, что этой ванной никто не пользуется, потому что находилась она в самом углу дома, поэтому без задней мысли подошел к двери и потянул ручку на себя. Дверь беспрепятственно открылась. И Хенсын тут же встретился с удивленным взглядом.
- Так ты все-таки пришел на меня попялиться? – возвестил Кикван помахав зубной щеткой.
- Нет, сладкий, я пришел забрать свою зубную щетку, - Хенсын зашел в ванную и прошагал к зеркалу.
- Что, переезжаешь? Больше не будешь к нам приходить? – с притворной жалостью в голосе протянул Кикван.
- Да, ты не беспокойся, зайчик, куда я могу деться от тебя? Кто же будет освещать мою жизнь своим беспантовым характером? – сказал Хенсын и вытащил щетку из стакана, затем подошел к Киквану сзади и прошептал ему прямо на ухо: Я просто поеду с вами к вашему дядюшке и мы с тобой проведем вместе незабываемые выходные, поэтому будь спокоен, я буду к тебе ближе, чем ты думаешь.
Хенсын пальцами свободной руки легонько пробежался по животу Киквана и подмигнул его отражению. Щетка выпала из рук Киквана, он пару раз хлопнул глазами и с воплем:
- Только через мой труп!
Выбежал из ванной.
- Чунхен! – Кикван вбежал на кухню: Этот проходимец собрался ехать с нами!
- Я знаю, - спокойно ответил Чунхен, засовывая в коробку листья салата – Я думал о том, что ты будешь не в восторге, но ты пойди попробуй поспорить с этим бараном.
- Да я его сейчас убью! – завопил Кикван.

2 глава.

2 глава.
Убийство не состоялось. Правда и справедливость не восторжествовали и почти униженный и оскорбленный младший брат был насильно затолкан на заднее сидение автомобиля и пристегнут двумя ремнями безопасности - так, на всякий случай. Всю дорогу Чунхен и Хенсын узнавали много нового о себе и об окружавшем их пейзаже и о коровах, которые преградили путь и о мироустройстве в принципе. Бубнеж с заднего сидения продолжался всю дорогу и под конец Чунхен не вытерпел. Он резко остановил машину в каком-то поле и, повернувшись к брату, выпалил:
- Ты меня достал уже. Сидишь и бормочешь проклятия, как бабка старая, а ведь это ты настоял на том, что бы мы сюда поехали. И Хенсын поехал с нами не из-за того, что хочет тебя изнасиловать, а потому что он мой друг. Но я скажу дяде, что бы он вам с ним дал одну комнату. Вдруг он и правда сделает то, о чем ты говоришь, и от этого у тебя язык немного укоротится.
Кикван мгновенно умолк.
- Ты не посмеешь отдать своего единственного младшего брата в жертву этому, - он тыкнул пальцем в рыжую шевелюру.
- Охо-хо, да я вам с ним потом еще кольца на свадьбу подарю и дам благословение на долгую и счастливую жизнь.
Чунхен завел машину, а Кикван внезапно понял, что выходные обещают быть оооочень веселыми.

Дядюшка братьев был человеком с доброй душой и никогда не отказывал в помощи страждущим. Если он видел по телевизору призывы типа «Помогите маленькой девочке…», то он в первых числах звонил и перечислял бедному ребенку деньги, даже если у самого их было не очень много. Именно поэтому он не смог отказать, когда любимые племянники попросили его приютить на пару дней их друга. Но дом дяди не был таким большим, как «гномичий домик» Чунхена, поэтому каждому по комнате не нашлось. Нашлось только две комнаты – одна из которых с двуспальной кроватью. Чунхен эту информацию сразу намотал на ус и сказал Киквану, что он, как старший брат, имеет право на отдельную комнату. Кикван не мог кричать и показывать свой характер при дядюшке, потому что добрый дядюшка до сих пор считал Киквана ангелом, поэтому скрепя зубами потащил свою сумку на второй этаж. Только, дойдя до двери своей комнаты, Кикван зло прошептал брату:
- Если он меня изнасилует, то во всем будешь виноват только ты.
- Ага, развлекайтесь, - Чунхен махнул рукой и скрылся в своей комнате.
Все это время Хенсын стоял молча и разглядывал пустые стены. Кикван повернулся к нему и спросил:
- Доволен?
- Совсем нет. Мне придется терпеть тебя целых несколько дней, чему тут радоваться, - Хенсын обогнул Киквана и зашел в комнату. Кикван зашел следом и так и застыл на пороге. Про двуспальную кровать Чунхен не обмолвился ни словом. Дядюшка давал комнаты с тем расчетом, что братья будут жить в той, где большая кровать, а друг будет жить один, но Чунхен был другого мнения насчет расселения.
- О, я махал, - возвестил Кикван и кинул на пол сумку. – Что это за фигня вообще? Мы похожи на парочку? На молодоженов?
- Солнышко, хватит бурчать, это всего на пару дней. И тем более кровать достаточно большая, а мы с тобой достаточно худые, что бы на этой кровати не пересечься.
Кикван с сомнением посмотрел на Хенсына.
- Ты это серьезно?
- Очень серьезно, - Хенсын говорил это и мысленно запрещал себе даже смотреть на этого мальчишку. Что-то было в нем такого притягательного, даже когда он вот так вот смотрел тяжелым взглядом и вот так вот поджимал свои пухлые губы. Губы…опять засмотрелся.
- Неужели даже приставать не будешь?
Провоцирует.
- А тебе так этого хочется? – сверкнул глазами Хенсын. – Я могу, если хочешь.
- Иногда некоторые вещи от моего хотения не зависят. Смотря, откуда ветер подует. С поля, или с моря.
- А ты сделай так, что бы зависели, - Хенсын не очень понимал и вникать не особо хотел в эту природную философию, поэтому просто отмахнулся от Киквана.
Но Кикван считал по-другому.
- Когда ветер дует с моря – это почти чудо чудесное, но всю мою жизнь ветер дует с поля. Тут уж хоть стой, хоть падай – особо разницы не будет. И так и так одинаково хреново.
- Я не очень-то понимаю твои рассуждения, поэтому просто забудем.
- Вот об этом я и говорю, - вздохнул Кикван.

Дом дядюшки, как уже известно, был не таким большим, как дом братьев. Он скорее напоминал маленькую кроличью ферму, со скромным домом и большой площадью пастбищ для животных. Дом и правда был скромным – всего две спальни, кухня и несколько комнат для гостей. Даже душ и туалет были на улице – типичный сельский пейзаж. Зато на участке было множество хозяйственных построек, различного размера: загонов для животных, маленьких амбарчиков и сарайчиков для хранения всякой хозяйственной ерунды. Они были действительно различных размеров и формы: в некоторые помещалось целое стадо орущих поросят, а в некоторые только вилы, грабли и ведро. Зачем нужны были такие маленькие постройки никто бы уже не смог объяснить, ибо построены они были еще при пра-пра-прадеде нынешнего дядюшки, а информация о строительстве этих сооружений из поколения в поколение, к сожалению, не передавалась.
Хенсын, после того как худо бедно раскидал свои вещи по полкам, вышел во двор – посмотреть, где ему суждено провести целую неделю выходных. Это действительно поражало – такое количества животных за один раз Хенсын видел только в зоопарке. И то, там их разделяла решетка из металлических прутьев, а тут животные бегали прямо у него под ногами. Клубов тут, конечно же, не было. Какие клубы? Тут каждый день свои сарай пати: того накорми, за тем убери, того постриги, тех догони и все такое прочее.
Хенсын походил и подивился на эти маленькие построечки – их размеры тоже не укладывались в его сознание. Для расширения кругозора он даже зашел в одну из них, что бы прикинуть размер. Зашел, встал около одной стены, выставил руки вперед, и тут же ладонями уперся в противоположную стену.
- Мда, не густо. Вот бы запереться тут с Кикваном.
И тут как по заклинанию Рахат ибн Лукумма около амбарчика появился Кикван. Он с сомнением уставился на Хенсына, который все еще стоял с вытянутыми руками.
- Я его разыскиваю с мигалками, а он тут фигней страдает.
- Соскучился? – Хенсын даже не сдвинулся с места.
- Ага, размечтался. Я хотел найти тебя и заставить сложить свои вещи на полке, а то мои в шкаф не влезают из-за твоего бардака!
Хенсын моргнул глазами на Киквана, потом посмотрел на свои руки, упертые в стену, и объявил:
- Ну, давай сделаем вид, что я тут застрял.
- Я тебе сейчас застряну! – пригрозил Кикван и шагнул в амбар, что бы оторвать руки Хенсына от стены или в крайнем случае от туловища, а в следующий момент Хенсын подумал, что кто-то следит за ним и слушает то, чего он желает, потому что дверь в амбарчик с глухим стуком захлопнулась, когда Кикван оказался внутри. А Кикван только спустя пару секунд осознал, что произошло.
- Это что, дверь захлопнулась?
- Ну да, - абсолютно безразлично ответил Хенсын и возвел глаза к потолку.
- Черт, - только и ответил Кикван.
- Что такое?
- А то, что эти двери можно открыть только снаружи.
По телу Хенсына пробежал приятный холодок.
- Значит, мы с тобой заперты тут?
Кикван что-то невнятно промычал и повернулся лицом к Хенсыну. Он уже успел оторвать одну его руку от стены, поэтому сейчас стоял, прижимая ее к своей груди.
- Малыш, ты представляешь, насколько сильно я тебя хочу?
Кикван икнул и посмотрел в глаза Хенсына. Сам Хенсын едва проглядывался в темноте амбара, а вот его глаза Кикван, отчего-то мог видеть очень ясно. Они светились странными хищными огоньками.
- Представил? – спросил Хенсын и Кикван лишь автоматически кивнул.
- А теперь представь, насколько сильнее я хочу тебя в этом замкнутом тесном пространстве.
- К чему это ты клонишь? – заикаясь, спросил Кикван и еще сильнее сжал руку Хенсына.
- А к тому, что все телесные контакты делают уровень моего желания еще в сто раз больше.
Только тут Кикван понял, куда гнет палку Хенсын и резко отпустил его руку, тут же вжавшись в противоположную стену.
- Чего ты так боишься, родной?
- Знаешь, все, что ты только что сказал, можно сократить до одного предложения: «Я рад, что мы тут застряли, поэтому я тебя сейчас начну совращать».
Хенсын вздохнул.
- Почему ты принимаешь меня за насильника? Если между нами что-то будет, то будет оно с обоюдного согласия.
- Никогда между нами ничего не будет, - отрезал Кикван.
- Ну, вот я о чем и говорю, - печально вздохнул Хенсын.
- А ты разве не хочешь воспользоваться моментом? Ведь сейчас все происходит, как в романе: они застряли в узком помещении, и от такой близости воздух вокруг начал накаляться и становилось жарко. Они не выдержали такого напряжения и…
- Может, ты просто постучишь кулаками в дверь и покричишь, что бы нас отсюда вытащили? – рявкнул Хенсын и Кикван чуть язык от испуга не прикусил.
- Ты самый странный в меня влюбленный, какой мне только в жизни встречался, - пробурчал Кикван.
- Стучи! – снова прикрикнул на него Хенсын, ибо атмосфера этого узкого пространства и правда накалялась и давила не его бедную голову весом большого африканского слона. Хенсын не хотел, что бы то, о чем он думал сейчас находясь рядом с Кикваном, произошло вот здесь и вот так быстро чпок-чпок. Хенсын вообще не любил никакие чпоки.
Кикван повернулся боком к Хенсыну и интеллигентно погладил дверь:
- Эй, есть там кто-нибудь? Мы тут застряли.
- Я смотрю, ты совсем не хочешь отсюда выбираться, - Хенсын стоял, сложив руки на груди, и кусал свои губы. Все вокруг него прямо кричало, чтобы он схватил Киквана и вжал его в стену так, чтобы тому жизнь медом не казалась.
- П-п-почему это? – спросил Кикван.
- П-п-потому это, - передразнил его Хенсын. – Твои крики сейчас могут услышать только курицы и гуси, поэтому прибавь громкости пожалуйста и дверь перестань гладить.
- А ты возьми и сам постучи тогда, раз тебе что-то не нравится! – взъерошился Кикван.
- Да, пожалуйста, - Хенсын замахнулся ногой и с размаху заколотил ботинком в дверь. Кикван испугался резкого звука и отпрыгнул от двери. А сзади как раз стояли грабли, которые тут же огрели Киквана палкой по голове. Кикван ойкнул и сел на пол, закрыв голову руками. Хенсын тут же упал рядом.
- Тебе очень больно? – он очень переживал за свою любовь, тянул к нему руки, что бы прикоснуться, но боялся того, что потом уже не сможет отпустить. Кикван всхлипнул и Хенсын понял, что он плачет. И тут же вся осторожность Хенсына рассыпалась прахом. Он сел на пол и за плечи притянул Киквана к себе. Обнял его и положил его голову к себе на плечо.
- Тебе очень больно?
- Моя голова звенит, как колокол, а в глазах пляшут звезды. Черт подери, конечно же, мне очень больно, - проныл Кикван, но от Хенсына не отодвинулся ни на сантиметр.
Хенсын улыбнулся и коснулся губами виска Киквана:
- Как же ты любишь жаловаться, милаш.
Кикван готов был поклясться, что в этот момент всем своим существом почувствовал силу любви Хенсына – от одного только легкого касания губами. И он готов был сидеть так до скончания веков и готов был калечиться ежеминутно, лишь бы этот парень продолжал вот так вот обнимать его.
- Я не жалуюсь, мне адски больно, - Кикван придал своему голосу еще больше ноток жалости.
- Я вижу, поэтому и жалею моего мальчика.
- Когда я успел стать твоим? За тридцать секунд?
Хенсын фыркнул и стукнул Киквана ладонью по спине. Кикван ойкнул и попытался выкарабкаться из его объятий, но Хенсын сжал его сильнее, словно тисками. Кикван дернулся снова и тогда Хенсын, движимый непонятно какими силами и чувствами, опрокинулся на живот, подминая под себя, страшно бледного Киквана. Младший от неожиданности забыл и о голове и о граблях, потому что сейчас у него была проблема поважнее и потяжелее. Но помещение было слишком узким, поэтому ноги ни у того ни у другого не вытягивались. Кикван лежал на спине, согнув ноги, а Хенсын нависал над ним, стоя на коленях, как обрыв над морем. Даже Хенсыну эта ситуация казалась неудачной шуткой петросяна, настолько глупо они выглядели в этих позах.
- Это просто неописуемо, - Хенсын потряс головой и снова сел на пол, оставляя лежачего Киквана в глубоких раздумьях.
- Что?
- То, что это не самое удачное помещение, что бы лишать тебя девственности.
Кикван молчал и думал.
- Или ты уже не невинный агнец? – засомневался Хенсын, глядя на тормозную реакцию Киквана.
- Конечно невинный!
Кикван аж подпрыгнул от такого небывалого умозаключения. Да он был невинней всех самых невинных овечек мира! Как этот негодяй мог поставить под сомнение его девственность? Нет, ну конечно много кто на нее покушался, но никакие покушения успехом не увенчались, ибо легче было вытащить на берег вручную якорь нефтяного танкера, чем затащить Киквана в постель. Крику и протестов всегда было столько, что и желание все отпадало на полпути к кровати.
- Нет ну я, конечно, знаю, что ты уверен, будто я переспал с половиной Сеула, но поспешу тебя расстроить новостью о том, что это абсолютно не так.
- Да, действительно ты меня очень расстроил.
- Что?? – возмутился Кикван.
- То! Ты первый начал говорить об этом!
- А ты меня поддержал, а значит, действительно, так думал!
- Если бы я нашел лампу с Джинном и он бы сказал мне о трех желаниях, то единственное, чего бы я пожелал – это тебя…
Кикван даже дышать перестал и замер, ожидая услышать продолжение.
-…связанного по рукам и ногам и с заклеенным ртом. – Сказал, как отрезал Хенсын.
- Йааа! Ты чертов маньяк! А печень ты мою не хотел?
- Не хотел, - печально вздохнул Хенсын.
Только Кикван собрался обрушить на Хенсына новую волну ругательств, как дверь амбарчика со скрипом отворилась и Кикван так и замер с открытым ртом и рукой заведенной наверх, которой собирался стукнуть Хенсына по его рыжей макушке.
- Дядюшка, а мы тут застряли… - тут же сменил тон Кикван и мило улыбнулся.
- Ну, так надо было покричать, чего ж вы молча то сидели? – спросил изрядно удивленный дядюшка.
Хенсын встал и отряхнулся.
- Да племянничек ваш не особо то и вылезать хотел. Спасибо, что открыли нас, а то что-то душновато становилось.
И с этими словами ушел в дом.
Кикван тоже встал с пола и, коротко поблагодарив дядю за спасение, поплелся вслед за Хенсыном. Вылезать из амбарчика ему и, правда, не очень хотелось. Внезапно не хотелось. И плевать на печень и на маньяков. Просто не было желания.

3 глава.

3 глава.
Кикван испытывал терпение Хенсына. Хоть он и говорил, что на Хенсына ему покласть хотелось, но все-таки терпение его он пытал страшными пытками. Каждую минуту, каждую секунду. Даже идя у него за спиной, он умудрялся крутить фигули пальцами и трепать Хенсыну нервы. Хенсын шел себе спокойно, никого не трогал, но будто спиной ощущал, что кто-то накручивает его нервы на свои красивые пальчики, которые иногда страстно хотелось повыдергивать. Хенсын резко остановился и, развернувшись, гаркнул:
- Кикван!
Кикван встал в постойке смирно, сложив руки по швам и с перепугу чуть честь не отдал. Но потом вспомнил, что в их отношениях с Хенсыном – именно Хенсын играет роль Санта Марии Хулии дель Бокки и взъерошился.
- Чего орешь? У меня чуть волосы от испуга не повыпрыгивали из головы!
Хенсын прищурился и заглянул в честные глаза Киквана. Пару секунд они играли в гляделки, и Кикван по мере игры отклонялся назад, хотя Хенсын даже не шелохнулся. Вместо этого он отвел глаза от Киквана, затем облизал палец и выставил его вверх, будто бы проверяя, откуда дует ветер.
- Что ты делаешь? Тут нет ветра. Это дом: каменные стены, крыша и все такое, - как можно мягче сказал Кикван, будто объясняя умалишенному, как добраться до писсуара.
- Да я вижу, но ты-то, отчего-то кренишься назад. Уж, не от ветра ли?
- Это не от ветра, а от тебя. Мое биополе отталкивается от твоего биополя, потому, что они несовместимы.
- Но я же на месте стою.
- А твое биополе такое же наглое и вредное, как и ты, поэтому морально ущемляет мое биополе.
Хенсын скривился, будто кусок мыла проглотил.
- Шел бы ты отсюда, пока я не огрел твое биополе чем-нибудь тяжелым.
- Ну да конечно, - протараторил Кикван, - Я вообще в свою комнату иду, а ты меня тут кренишь.
Кикван задрал горделиво нос и прошел мимо Хенсына.

Жизнь сама по себе странная штука. Вокруг ходит много непонятных людей, с которыми здороваешься каждый день, игнорируешь или просто проходишь мимо, потому что понятия не имеешь о существовании этого человека. Думаешь, что этот человек тебе в жизни не пригодится, встретились раз и разошлись, как в море корабли, но иногда кто-то наверху лучше тебя знает, с кем тебе расходиться, а кто к тебе пристанет, как банный лист к заднице, что захочешь с ним разойтись, так и не разойдешься. И ладно, если вас разделяют метры бетонных стен или сотни шагов и асфальта, но когда вас разделяет лишь тоненькая простыночка, положенная поперек кровати чтоб «ты не залазил на его территорию и держал свои клешни при себе», то хочется просто выйти во двор, упасть на колени, воздеть руки к небу и спросить у того, кто наверху:
- Ну, за что мне это??
Была уже относительная ночь, ночь тихая, теплая, но темная, как подземелье гоблинов. Хенсын не стоял на коленях, он просто сидел на лавке и, задрав голову наверх, смотрел на звезды. Смотрел и думал, как в этом месиве из светящихся точек кто-то рассмотрел какие-то рисунки. Медведицу, например. Ну, ковш и ковш и ничего особенного, медведя в ней Хенсын в упор не видел. Ни в одном ковше, ни в другом.
Кикван в это время стоял около окна и пристально следил за Хенсыном. Он прекрасно понимал, что Хенсын сидит там внизу в надежде на то, что когда он поднимется наверх, то застанет Киквана спящим, но Кикван не хотел облегчать Хенсыну жизнь.
- Эй, лунатик, ты спать то идешь? – крикнул Кикван в окно.
- Ты чего орешь, как в лесу? Всех животных перебудишь.
- А ты что там решил сторожем поработать?
- Почему сторожем?
- Потому что по ночам на лавках сидят либо сторожи, либо…
Но не успел Кикван договорить слово «бомжи», как Хенсын его перебил:
- Либо романтики. Как считаешь, я похож сейчас, в эту тихую, лунную ночь на влюбленного дурака?
- На дурака ты похож круглосуточно, - тут же сообщил Кикван.
- Прекрати паясничать. Я тебя о серьезных вещах спрашиваю, а ты, как обычно все сливаешь в дурацкие шутки.
Хенсын было уже разочаровался в этой прекрасной ночи, как вдруг его остановил спокойный, тихий, но отчего-то хорошо слышимый голос.
- Подожди, не уходи. Я пошутил. Садись обратно.
Хенсын послушно сел обратно на лавку.
- Сейчас ты думал о том, человеке в которого влюблен? – донесся тихий вопрос до Хенсына.
- Нет, до того, как ты подал голос, я думал о ковшах, но ты ведь давно за мной наблюдаешь, верно? Поэтому я думал не только о ковшах.
- А о чем еще?
- О том, как было бы здорово нафантазировать в этих звездах его созвездие. Взять одну звезду у Медведицы, одну у Кассиопеи и еще парочку других звезд, сложить их вместе и представить его лицо.
- Ты, правда, можешь это сделать?
- Конечно, я по звездам могу рассмотреть все…кроме одного.
- Чего?
- Нашего с ним светлого будущего.
- Что, совсем без вариантов? – на этот раз в голосе Киквана не звучало ни капли сарказма. Он как будто бы и не знал, что Хенсын говорит о нем самом.
- Конечно, ни капли. Я не Ромео, да и он на Джульетту вряд ли потянет. Она для своего любимого готова была спрыгнуть с балкона и отречься от семьи, а он ради меня палец о палец не ударит.
- У меня сейчас под рукой нет балкона, но хочешь, я сейчас ради тебя прыгну из окна?
Хенсын пару секунд помолчал, взвесил все «за» и «против», представил себе выражение лица Чунхена, потом оценил уровень безголовости Киквана и уже потом с искренним ужасом на лице повернулся к окну. И не ошибся. Кикван уже перекинул одну ногу в открытое окно.
- Ты с ума сошел! А ну залезь обратно, сейчас же!
- А как же Джульетта? – искренне поинтересовался Кикван, кряхтя и пытаясь просунуть в окно зад.
- Да плевать на Джульетту, не смей высовывать в окно свою задницу, у меня на нее еще планы!
Хенсын проорал эту фразу, но сам тут же про нее забыл, что нельзя было сказать про Киквана, который замер в окне, представив, какие могут быть у Хенсына планы на его задницу. И глаза его расширялись по мере того, как он представлял себе масштаб этих планов. А через пару секунд Хенсын уже стоял в дверях их комнаты и шумно дышал. Они смотрели друг на друга, как два умалишенных. Один из-за страха за другого, другой из-за страха за свой зад.
- Ах ты, вот какой! Я теперь все понял! ты хочешь втереться мне в доверие, усыпить мою бдительность, а потом, потом…потом…- у Киквана аж дыхание переперло от такой наглости.
- Не думай о себе слишком хорошо. Лучше думать о себе хуже, а потом удивляться тому, какой ты на самом деле обалденный.
- Я обалденный? – туповато переспросил Кикван, все еще наполовину свисая из окна.
- Да-да ты обалденный, только прошу тебя залезь обратно в комнату.
Кикван возмущенно засопел что-то о том, что Хенсын пользуется его доверчивостью, но все же послушно влез в комнату. Только после того, как Кикван оказался в полной безопасности, Хенсын смог вдохнуть полной грудью и расслабить руки.
- Ну все, теперь давай спать, пока ты не вспомнил Анну Каренину и не побежал укладываться под поезд, - от одной только мысли об этом Хенсына пробила мелкая дрожь.
- Ты меня за самоубийцу принимаешь или что? Ты так просто от меня не избавишься, - пробурчал в ответ Кикван.
- Да не хочу я от тебя избавляться, просто ляг уже на кровать и отвернись зубами к стенке, пока я не вырвал твой язык, который мелет всякую чепуху, - рыкнул Хенсын.
Кикван моментально сжал губы, на случай если Хенсын действительно полезет вырывать ему язык, потом залез на кровать и на коленках дополз до своей стеночки и вот тут начались махинации с простыночкой. Хенсын молча наблюдал за тем, как Кикван скатывает простынь трубочкой и укладывает ее ровно посередине кровати.
-Это что?
-Это граница моих владений. Если ты хоть пальцем пересечешь простынь, то считай, что ты труп, - Кикван взялся руками за одеяло и скрутил его так, будто скручивает кому-то шею.
Это должно было произвести на Хенсына устрашающее впечатление, но вместо того что бы испугаться Хенсын широко зевнул и повалился на кровать. Кровать жалобно скрипнула, и Кикван подпрыгнул от того, что Хенсын упал слишком резко.
- Омо, кто так ложится на кровать? Даже варвары на камни ложились мягче, чем ты на кровать.
Хенсын проигнорировал этот комментарий. Он уже закрыл глаза и тихо засопел. Кикван сложил руки на груди.
- Ты уже заснул что ли? Эй, маньяк-извращенец…Блин вот ты зануда, - обиделся Кикван и лег на подушку. Ему страшно хотелось отвернуться от Хенсына к стене, но он не смог, потому что луна заглядывала в окно их спальни и мягко освещала рыжие волосы лежащего напротив мальчишки. От такого освещения они были не привычного рыжего цвета, а золотисто – оранжевого, как песок на берегу моря во время заката.
«Его волосы, наверное, пахнут корицей с медом или апельсинами» - подумалось вдруг Киквану. «А на ощупь они, наверняка, мягкие и нежные, как шелк. Интересно, сколько людей просеивали его волосы сквозь пальцы? А сколько людей целовали его губы? Смотрели в его глаза? А каково это – ощущать его прикосновения вот так, ночью, когда мы лежим в одной постели?»
Кикван и сам не заметил, как стал разглядывать всего Хенсына. Так близко и так долго Хенсын еще никогда не был. Можно было рассмотреть каждый сантиметр его красивого лица. Насмотреться на него вдоволь, потому что потом, на него можно будет смотреть только презрительно. У Киквана же имидж. Образ стервозного богатого мальчика. А так хотелось все кинуть и просто стереть эту границу в виде простыни, но он боялся снова ошибиться.
Он посмотрел на Хенсына еще чуть чуть и с горьким вздохом отвернулся и именно в этот момент ресницы Хенсына дрогнули и он открыл глаза. Кикван услышал позади какие-то шорохи и повернул голову. Хенсын медленно продвигался вперед.
-Ты пересечешь границу, - прошептал Кикван, который все никак не мог сбросить с себя колдовское наваждение этого парня.
Хенсын продолжал надвигаться на Киквана, не прерывая при этом зрительного контакта, и не успел Кикван снова напомнить про границу, как Хенсын остановился. Прямо около тряпичной границы. Ни один сантиметр его тела не пересек чужой территории.
Кикван, который в тайне уже надеялся непонятно на что, обиженно прикусил губу.
«Снова остановился».
- Я не пересеку границы, не бойся. Я просто пододвинулся к границе, что бы быть как можно ближе к тебе.
Сердце Киквана пропустило удар.
«Но ты все-равно лежишь слишком далеко» - мелькнула мысль в голове Киквана.
- Ты тоже можешь подвинуться ближе к границе, - Хенсын будто прочитал его мысли.
Кикван пару секунд помедлил, а потом будто под действием страшного заклинания, его тело начало само отодвигаться назад. Кикван с ужасом осознавал, что не владеет сейчас телом и не может приказать ему остановиться. Его как магнитом тянуло назад – к тому парню, который лежал за его спиной. Он остановился только тогда, когда его спина коснулась чужого тела. Он невольно вздрогнул, но расслабился, когда чужие пальцы пробежались по его затылку и осторожно коснулись шеи. Волосы Киквана были слегка длинноваты, поэтому рукой Хенсын немного отодвинул их вперед, а потом Кикван ощутил его дыхание. Его горячее, немного рваное от волнения дыхание. Следом за этим губы Хенсына осторожно коснулись шеи младшего, и Хенсын ощутил, как у него все сворачивается внутри от какого-то фантастического чувства. Внутри Киквана творилось то же самое. Хенсын это понял, потому что Кикван сильнее вжался в него, немного покосив границу, и наклонил голову вперед, давая Хенсыну больший доступ к своей шее.
«Целуй, целуй меня, пока я поддаюсь тебе. Кто знает, что будет завтра, но сегодня ночью я сделаю все, что ты захочешь, только не будь так мучительно нежен со мной, не заставляй меня влюбляться в тебя».
А Хенсын хотел, очень хотел, но боялся. То, что он просто касался губами его шеи – само по себе было, как чудо. Если бы он прочитал мысли Киквана и узнал, о чем он просит, то ночь, скорее, всего прошла бы по- другому. Но их первая совместная ночь прошла тихо и умиротворенно, если не считать того, что воздух в комнате был наэлектризован не родившейся страстью. Граница была сломана и скомкана, она лежала как попало, зажатая между двух тел, которые рассыпались бы прахом, если бы отодвинулись друг от друга. Они оба так считали. И хоть обоим было мало простых прикосновений и объятий, в эту ночь никто не решился высказать своих истинных желаний. Просто легкие поцелуи по шее и плечам, просто переплетенные руки и скрещенные пальцы. Просто они сегодня так решили.

4 глава.

4 глава.
Утро встретило их заливистым криком дядиного петуха. Хенсын помнил, в какой позе и с кем засыпал вчера, поэтому, не открывая глаз, инстинктивно сжал руки, но обнял лишь воздух. Он открыл глаза и тихонько вздохнул. Кикван снова спал около своей стеночки, граница снова была ровно посередине. Будто бы ничего и не случилось. Но Хенсын все помнил. Он встал с кровати и ушел в ванную. Только тогда Кикван позволил себе открыть глаза. Он уже давно не спал. Он проснулся задолго до крика петуха. Хенсын тогда крепко прижимал его к себе, а Кикван просто лежал и наслаждался последними мгновениями этой нежности. Больше он их себе позволить не сможет. Через некоторое время Кикван все-таки решил поставить точку. Он осторожно выбрался из рук Хенсына и поправил границу. «Ну, вот и все» - подумал он и лег к холодной стене. Спустя несколько минут прокричал петух, а после Хенсын встал и вышел из комнаты.

Завтрак в доме дядюшки был единовременным и масштабным. То есть, кто не успел позавтракать в отведенное время, тот голодает до обеда. Нет, дядя не запирал холодильник на замок, просто дядюшка по доброте душевной готовил завтрак на всех, а тот, кто не успел спуститься вниз и съесть его, просто ленился сделать пару лишних движений в направлении плиты, ибо техника эта была подвластна только дядюшкиным рукам.
Кикван знал об этом негласном правиле и Чунхен тоже. Вот только Хенсыну никто не потрудился об этом сообщить. Он спустился на кухню, когда Кикван вылавливал палочками из миски последний кусок редиса.
- А кое-кто сегодня будет голодать до обеда, - весело прочавкал редиской Кикван.
Чунхен посуровел.
- Ты ему не сказал?
- Нет, а зачем? Это меня не касается. Главное, что я сыт и доволен, - Кикван похлопал себя рукой по животу и, положив палочки на стол, откинулся на стуле.
Дядюшка к этому времени уже ушел во двор – кормить своих четвероногих и двуногих друзей, поэтому Кикван мог сейчас не прикидываться робкой Матреной.
- Какой же ты милый, поганец, - процедил сквозь зубы Хенсын и вышел во двор.
Чунхен смерил Киквана убийственным взглядом.
- Что? Чего ты на меня так смотришь? Я не нанимался к нему в секретари.
- Блин, Кикван, это просто завтрак! Ты мог бы сказать ему, что бы он быстрее спускался! Ты действительно кошмарно противный.
Чунхен зло фыркнул и, захватив со стола пару яблок, тоже вышел во двор. Хенсын стоял недалеко от дома, около небольшой цветочной клумбы. Чунхен подошел к нему и протянул яблоки.
- Не сердись на него. Он просто хочет себе побольше внимания.
- Да не переживай, я все понимаю. Спасибо, - Хенсын взял яблоки и благодарно кивнул.
- Как у вас прошла ночь?
- Ну, мы оба живы и не покалечены. Значит нормально.
- Ну, вот и хорошо. Значит, есть смысл надеяться, что за неделю вы не перегрызете друг другу глотки.
- Не перегрызем, конечно же. Все будет отлично, не волнуйся.

Киквану было незнакомо чувство вины, и совесть его никогда не мучила. Он никогда не просил прощения, поэтому понятия не имел что это такое. Он всегда лишь заставлял людей перед собой извиняться и винил во всем кого угодно кроме себя. Именно поэтому, сидя сейчас на кухне с набитым животом, он не понимал, что это за гадкое чувство расползается по его внутренностям.
- Странно. Неужели я объелся? От чего эти неприятные ощущения? – думал Кикван и понимал, что легче ему станет, если он сделает что-то, а вот что Кикван понять не мог.
Он бы так же сидел на одном месте и думал аж до второго пришествия, если бы в кухню снова не вошел Хенсын. И тут Киквана озарило. Неприятно так озарило, и он поморщился, будто съел килограмм тухлой капусты.
- Ах, вот оно что. Вот что это за чувство, - покривился Кикван.
- Что, познаешь новые чувства? Новые оттенки презрения? – съязвил Хенсын.
- Нет, не презрения. Чувство вины.
- Даа? Это за то, что ты голодным меня оставил? Да не бери в голову, я уже привык к твоим гадостям.
- Ты хочешь сказать, что я плохой?
Хенсын промолчал. Он не считал Киквана плохим. Напротив, он думал, что он самый лучший в мире, но говорить об этом он не собирался.
- Молчание – знак согласия, - сделал вывод Кикван, - А я-то уж думал, что ты отличаешься от других друзей брата и не видишь во мне только оболочку.
С этими словами Кикван встал со стула, развернулся и пошел вверх по лестнице – в свою комнату. Хенсына разозлило его поведение.
- Да откуда ты знаешь, что я о тебе думаю! Ты совсем ничего обо мне не знаешь! Мы знакомы без году неделю, а ты уже делаешь свои выводы! Ты просто невыносим! Как я мог так безнадежно влюбиться в тебя?
Хенсын прокричал все это на одном дыхании, выпустив весь воздух из легких, а потом протопал вверх по лестнице, чуть не сметя с нее Киквана и даже забыв вдохнуть воздух. Кикван молча стоял на лестнице и обдумывал слова, сказанные Хенсыном. Чунхен, который вошел вслед за Хенсыном, тоже обдумывал эти слова.
- Кикван, мне кажется или ты действительно не прав сейчас?
- Ненавижу быть неправым, - процедил сквозь зубы Кикван и тоже ушел наверх.
В комнату Кикван зашел тихо и молча. Хенсын был явно не в духе, а узнавать всю глубину злости этого парня Киквану не очень то и хотелось. Хенсын стоял возле окна, сложив на груди руки. Сейчас или никогда.
- Прости меня, - почти прошептал Кикван, прикрыв дверь в комнату.
- Я же сказал, забудь про завтрак, - рявкнул Хенсын.
- Я не про завтрак.
- А про что? Неужели ты еще в чем-то ошибся?
- Не прикидывайся, ты же знаешь, о чем я говорю.
- Ты извиняешься за то, что сказал, что я такой же, как все дружки Чунхена?
- Да, за это.
- Ты зря извиняешься. Я действительно такой же, как они. Я тоже вижу в тебе только лицо, а твой характер ненавижу.
- Ну и пусть! Ненавидь мой характер! Ты все-равно не такой как они! Ты не знаешь, но они были просто отвратительными! Они совали ко мне свои грязные лапы, - Кикван аж поморщился от отвратительных воспоминаний, - Ты думаешь, что у Чунхена просто так нет кучи друзей? Это все из-за меня!
- Не говори ерунды.
- Из-за меня! – почти прокричал Кикван.
- Но я тоже совал к тебе свои руки, - напомнил Хенсын.
- Не сравнивай это. Ты был нежным. Ты единственный, кто был со мной таким.
- Зачем ты завел этот разговор? Что бы еще раз напомнить мне о том, что я ничерта не принц, а ты не моя принцесса?
Кикван не знал, что ответить. Он и сам не знал, зачем говорит сейчас все это. Внезапно Хенсын отошел от окна в направлении шкафа.
- Не думаю, что смогу здесь и дальше оставаться. Пожалуй, мне лучше уехать.
Хенсын вытащил из шкафа сумку и принялся кидать туда свои вещи, не разбирая что куда – одним комком, лишь бы побыстрее. Кикван стоял и наблюдал за этим с нескрываемым разочарованием.
- Не уезжай, - он сжал пальцами ручку двери.
Хенсын проигнорировал его просьбу.
- Я прошу тебя. Ты не можешь просто остаться?
В ответ – молчание.
- Я больше не буду говорить тебе глупостей.
Хенсын застегнул свою сумку и пошел к выходу. Кикван начал паниковать. Он отпустил дверную ручку и расставил руки в стороны.
- Не пущу! – он зажмурил глаза и отвернулся, ожидая резкого толчка или чего-то подобного. Но ничего не произошло – он остался стоять на прежнем месте. Он уже собирался приоткрыть один глаз, что бы проверить, не выпрыгнул ли Хенсын в порыве эмоций через окно, как вдруг еще сильнее зажмурился от того, что теплые пальцы коснулись его щеки.
- Сейчас я чувствую себя принцессой, которая собралась убежать из замка. Но ты не мой принц, зачем ты меня останавливаешь? – слова прозвучали неожиданно близко и Кикван открыл глаза, что бы посмотреть что происходит. Открыл глаза и тут же судорожно выдохнул. Хенсын находился так близко, что между их с Кикваном телами едва ли можно было просунуть руку.
- Я не знаю почему. Я просто не хочу тебя отпускать.
- Но я уйду, ты же знаешь, - прошептал он на ухо Киквану и прижался к его телу своим так, что Кикван чуть не вгрызся пальцами в деревянную дверь.
- Не уйдешь.
- И как ты меня остановишь?
- Я что-нибудь придумаю, - ответил Кикван, чуть-чуть приподнялся на носочки и запустил свои пальцы в волосы Хенсына. От трений их тел у обоих в глазах заплясали звезды. – Я вчера ночью хотел сделать это.
Хенсын стоял, одной рукой обнимая Киквана за талию и прижимая к себе, а второй упирался в стену, потому что боялся упасть из-за подгибающихся ног. Кикван стоял на носочках, выгнувшись дугой в руках старшего парня. Он гладил его волосы и часто-часто дышал.
- Что хотел?
- Твои волосы. Я хотел к ним прикоснуться.
- Я не понимаю, что сейчас происходит, - прошептал Хенсын и шумно выдохнул в шею Киквана от того, что Кикван немного резко потянул за пряди его волос.
- Какая разница, что происходит? Ты разве не умеешь все пускать на самотек?
- Умею, но потом ты снова отойдешь от меня и сделаешь вид, что ничего не было. Ты хоть представляешь, как больно мне было сегодня утром?
- Замолчи, - почти прошипел Кикван, - Ты разве не хочешь меня?
- В этом и состоит весь твой план? Заставить меня затащить тебя в койку? Хочешь потянуть время? На сколько? На час? На два? Но потом я все-равно уйду.
- Ты просто невыносим! – зло прошептал Кикван и с силой толкнул Хенсына в грудь. Хенсын отшатнулся назад. – Ты совсем ничего не понимаешь! Ты зациклился на этих принцах!
Хенсын молча выслушал Киквана и спросил:
- Теперь мне можно идти?
- Иди! Катись на все четыре стороны!
На мгновение Хенсыну показалось, что на глаза Киквана навернулись слезы, но Кикван быстро отвернулся, не дав рассмотреть своего лица. Поэтому Хенсын молча поднял свою сумку с пола и вышел. Кикван обернулся.
- Он и правда ушел! Да что с ним не так?
Он выбежал в коридор. Нагнал Хенсына уже во дворе – около калитки.
- Ты, правда, собрался уехать? – Кикван схватил Хенсына за руку и потянул на себя. – Я сказал тебе уйти, и ты так просто ушел? А если я скажу тебе прыгнуть с моста, ты прыгнешь?
- А ты прыгнешь вместе со мной?
- Что? – такой ответ поразил Киквана.
Пока Кикван был в замешательстве, Хенсын отодвинул его рукой в сторону и пошел дальше. Но Кикван был бы не Кикван, если бы так легко сдавался.
- Хенсын! – крикнул он, не зная, что еще сказать. Хенсын остановился и обернулся.
- Ну, что ты еще придумал?
- Мой брат, - робко пролепетал Кикван, а затем более уверенно добавил: - Он очень расстроится и рассердится на меня, если узнает, что ты ушел из-за меня!
- Чунхен? А правда…Я не подумал о нем. Ну ладно, ради Чунхена я останусь.
С этими словами Хенсын развернулся и пошел обратно в дом. С одной стороны Кикван торжествовал от того, что Хенсын остался, как он и хотел. Но с другой стороны, причина, по которой Хенсын остался, тяготила его сердце. Кикван постоял еще чуть-чуть на улице и пошел в дом. Когда он пришел в комнату – Хенсына там уже не было. Но его сумка стояла на полу, так и не разобранная. Куда же он ушел, что даже вещи не разложил?

Хенсын струсил, как последний заяц – струсил и сбежал. Но не совсем – он просто кинул сумку в комнату и сбежал во двор. Ему было бы сложно сейчас сдержаться и не накинуться на Киквана с поцелуями. Все в голове шло кругом. Ему было очень странно от того, что Кикван так яростно не хотел отпускать его домой. Он мерил шагами расстояния между сарайчиками и хлопал себя по щекам.
- Соберись, Хенсын, не расплывайся от счастья. Рано. Еще слишком рано делать выводы. Он просто не хотел расстраивать брата, а до тебя ему нет никакого дела…Но что это тогда около двери было?...Нет, нет это просто отвлекающий маневр. Он тебя действительно терпеть не может. Хочет, что бы ты его совратил, а потом как прикатает тебе обвинений на пять томов, так и не выберешься.
Хенсын бы так до вечера ходил и бормотал себе под нос всякий несвязный бред, если бы на его пути не встал, словно выросший из-под земли Чунхен.
- Ты чего тут бродишь?
- Я? Просто…
- А ну понятно.
- А ты зачем пришел?
- Да так, дядя предложил нам покататься на его лошадях. Вот я и решил сказать тебе, вдруг захочешь.
Хенсын сверкнул глазами. Лошадей он любил еще с детства и катался на них, как настоящий аристократ.
- Отлично! А я-то думал, чем заняться. Едем.
- Хорошо, ты подожди здесь, а я за Кикваном схожу. Он страсть как боится лошадок.
- Зачем его тогда звать? – попытался возразить Хенсын.
- Это иппотерапия для его отвратительного характера. Может, успокоится немного.
Хенсын промычал в ответ что-то типа «Аааа», но легче ему от этого не стало. Он надеялся покататься на лошадях без лишних глаз, которые снова буду сверлить ему затылок. А в этот раз глаза будут сверлить его затылок в два раза пристальнее, потому что прежде чем делать – нужно думать, а Хенсын подобной ерундой не страдал.
- Только Кикван не умеет кататься на лошадях.
- А мне какое до этого дело?
- Да я так, на всякий случай сказал.
- Ну, тогда я на всякий случай запомню.

- Кикван, хватит уже возиться, лошади скоро спать пойдут, - проорал Чунхен с нижнего этажа на верхний. Они с Хенсыном уже пол часа ждали, когда Кикван снизойдет до них из своей комнаты.
- Ты думаешь он услышит? – с сомнением спросил Хенсын.
- Не услышит, так почувствует, - отмахнулся тот.
И точно: как по заказу на лестнице послышался топот ног.
- Я готов! – возвестил Кикван, когда сбежал с лестницы и встал на ковер, расставив руки в стороны.
- Не прошло и пол года, - проворчал Хенсын и поплелся к выходу.
- Что? Что опять не так? Ты сам меня позвал, а ты знаешь, как долго я всегда собираюсь, поэтому…
Но Чунхен не дал ему закончить свою гневную тираду.
- А, все, забудь, проехали, просто выходи из дома уже.
Кикван помахал головой, мол так бы сразу и сказал и прошествовал мимо Хенсына, осветив того своей самой лучшей улыбкой. А затем с удовольствием пронаблюдал, как глаза Хенсына сужаются в хищном прищуре.
«Мы еще разберемся, ради кого и ради чего ты остался» - подумал про себя Кикван.

Возможность ответить на все вопросы сразу представилась уже совсем скоро. До поля, где были лошади, все трое шли пешком: Хенсын и Чунхен вместе, а Кикван шел впереди и вилял хвостом, как виляют коты в марте. Хенсын не знал, куда свои глаза деть. Старался отводить их в сторону и любоваться пейзажем, но они почему-то соскакивали вперед и пялились на спину Киквана, посекундно сползая вниз и обсматривая киквановскую попку. Чунхен видел все эти игрища и чувствовал, что Кикван весь светится от счастья. Это было странно, потому что, когда друзья Чунхена обращали на него внимание он прямо таки плевался ядом, а сейчас, Кикван готов был прыгнуть с Хенсыном в первые попавшиеся кусты и не вылазить оттуда ни на секунду.
- Кикван, ты же не умеешь кататься на лошадях. Зачем ты пошел с нами? – спросил Чунхен.
- Мне нужно кое-что выяснить, правда, Хенсын? - ответил Кикван, обернувшись, и многозначительно посмотрел на Хенсына.
Хенсын включил дурочку и принялся усердно рассматривать все кусты.
- Понятия не имею, о чем ты говоришь.
- Ну-ну.
- Почему Хенсын в курсе того, что тебе нужно выяснить, а я нет? – начал возмущаться Чунхен.
- Потому, что это только наше с ним дело, - ответил Кикван и снова отвернулся.
- Какие такие у вас с ним дела могут быть? Ты же его терпеть не можешь, - спросил Чунхен.
Хенсын покривился от такого вопроса и словил себя на мысли, что не хочет слышать ответ на него, поэтому решил закончить этот разговор сам.
- Помнишь, ты говорил про кольца?
- Ну да.
- Так вот они отменяются.
После этой фразы Кикван неожиданно резко остановился и развернулся. Хенсын подумал, что сейчас его будут бить за плохую шутку и подался немного назад. Но Кикван остался стоять на месте.
- Ах, вот значит как. Отменяются? Недавно клялся мне в любви, а теперь отменяются? Ну хорошо, хорошо…
После этих слов Кикван снова развернулся и быстро побежал вперед. Чунхен ничего не понял. Хенсын тоже ничего не понял, но будто привязанный к Киквану невидимой нитью побежал следом за ним. Бежал за ним и кричал:
- Стой, подлец! Вернись! Сейчас же! Что ты опять задумал?

Продолжение.

запись создана: 09.09.2012 в 11:58

@темы: B2ST, Сосиска, Кикванка, Чунхен, Фанбредни